Замечательная московская пианистка Екатерина Мечетина – пожалуй, одна из самых ярких звезд на фортепианном небосклоне современности. За годы своей сольной карьеры, которая началась, когда Екатерине было всего лишь пять лет, она успела выступить на лучших концертных площадках мира: география ее гастролей к сегодняшнему дню обнимает более 50 стран мира. Её первый гастрольный тур по Японии, включавший в себя 15 сольных клавирабендов, состоялся, когда нашей героине было всего лишь двенадцать лет, а за год до этого в одиннадцатилетнем возрасте Катя стала обладательницей Гран-при на конкурсе «Премия Моцарта» в Вероне. Сейчас Екатерина Мечетина – солистка Московской государственной филармонии, заслуженная артистка России, педагог Московской Консерватории, а с 2011 года – постоянный участник Совета при президенте Российской Федерации по культуре и искусству. Сегодня Екатерина любезно согласилась ответить на наши вопросы.
— Вы принимаете участие в программе ТВ-Культура, где популярные российские артисты во время всероссийского карантина читают на камеру известные литературные произведения для детей. Не могли бы Вы рассказать немного подробнее об этом проекте. Как Вы туда попали, что это за идея?
— Называется проект «Большие – маленьким». Идея заключена в названии проекта: большие артисты, не обязательно профессиональные театральные актёры, как это видно на моём примере, читают детские стихотворения. Причем это хорошая поэзия: она нравится не только детям, но и взрослым. Мне позвонили, предложили – я обрадовалась, мне это предложение понравилось. Выбирать стихотворение мне не пришлось, мне его дали как задание – сказку Маршака о глупом мышонке. Я поняла, что надо не просто что-то прочитать с листа, а можно поставить себе более интересные актёрские задачи, и, как любой дилетант, который в отличие от профессионала не боится ответственности, получить от этого удовольствие. Это и была как раз моя роль: я получила удовольствие от своей собственной работы над этой записью, сделала несколько дублей, выбрала лучшее. Всё как в звукозаписи – только видео. И сделала всё, что могла, как артист – не как актёр, но как артист. И сама кайфанула, потому что внутренний ребёнок мой радовался, просто прыгал до небес от восторга!
— А какая-то обратная связь существует в этом проекте, какие-то отзывы?
— Конечно, как только всё это начало выходить в эфире, и я получила право опубликовать это на своих страницах в соцсетях, мне пришло много восторженных отзывов. И видно было, что людей это реально обрадовало, а молодые мамочки из числа моих знакомых просто подтвердили, что их самые малюсенькие дети хохотали, веселились: им тоже понравилась эта сказка. Не знаю, насколько они поняли сюжет, но, может быть, мои смешные, как мне кажется, эксперименты с тембром голоса (я то изображала глупого мышонка, то его мамашу, которая ищет ему нянек, то самих этих нянек (лягушку, лошадь). Это было самое начало карантина, и настроение у всех ещё было хорошее.
— Самый модный сейчас вопрос: как Вы проводите время на карантине, чему его посвящаете? Какое у Вас в связи с этим настроение?
— Психика выкидывает фокусы. Сначала казалось, какое это прекрасное время: я сейчас выучу то, выучу сё, выучу японский язык, прочитаю множество книг, займусь физкультурой, подготовлю новую программу. Ничего подобного! Ничего невозможно сделать! Я нахожусь на карантине практически с 16-го марта, когда закрыли учебные заведения и концертные площадки, и вот уже пошёл второй месяц. И ты понимаешь, что самая главная, единственно важная и существенная задача – это сохранить ровное расположение духа. Не впадать ни в панику, ни в агрессию, ни в уныние, просто спокойно жить сегодняшним днём, сегодняшней минутой, по возможности, заботиться о собственном здоровье. У меня ситуация усложняется ещё и тем, что в связи с цветением берёзы, я вынуждена не просто сидеть дома, но сидеть дома с закрытыми окнами. Но я всё равно не жалуюсь.
— Каковы Ваши планы на «после карантина»?
— Я даже не буду отвечать на этот вопрос, поскольку артисты сейчас находятся в самом тяжелом состоянии из всех ожидающих развязки. Развлечения откроются последними, и какими бы интеллектуальными ни были эти развлечения, всё равно они подразумевает сборище народа в большом количестве, поэтому я не могу ничего оптимистичного сказать на эту тему, а что-то пессимистичное говорить просто не хочу. Поэтому у меня нет планов на окончание карантина.
— А Вы смотрите онлайн-трансляции театров, филармоний?
— Нет, не смотрю. Мы неоднократно об этом говорили с коллегами и с журналистами. Даже по статистике просмотров Берлинской филармонии, которая проводила и онлайн-концерты и онлайн-трансляции вела, было замечено, что в первую неделю был резкий подъём интереса к этому жанру, а ко второй неделе – спустился практически до нуля. Есть огромные каталоги замечательных концертов, которые проводились при публике, в которых чувствуется энергетика общения с залом. Но концерты в пустых залах – это совершенно другое.
— Многие спектакли лучших российских театров были недоступны для просмотра, теперь некоторые из них можно увидеть в онлайн трансляциях…
— Совершенно верно, вот такие вещи иногда хочется посмотреть. Например, я очень радовалась, когда к юбилею Владимира Васильева среди прочего показывали балет «Дом у дороги» по поэме Твардовского на музыку Гаврилина, который я бы вряд ли увидела в обычной жизни. Получила огромное удовольствие: как села к телевизору, так и не смогла оторваться, пока спектакль не закончился. Вообще же хочется смотреть что-то старое, проверенное временем. Но больше всего в эти дни ощущается перегруз информацией. Хочешь ты этого или не хочешь, но ты постоянно сталкиваешься с новостями про коронавирус, и кто-нибудь обязательно тоннами шлёт различную информацию об этом…
— А мне кажется, что нам всё же дана пауза, чтобы попробовать понять, зачем мы вообще живём…
— …И потом преподавание ведь тоже не прекратилось, оно приобрело неудобоваримые формы, но, тем не менее, оно же продолжается, и от этого никуда не деться. Ученики сдают экзамены и зачёты онлайн. И про консерваторию мы сейчас ждём решение: каким образом будут проведены переводные экзамены, вступительные экзамены, сессии – это непосредственно касается каждого из нас.
— А среди учеников молодого поколения, среди тех, кому 17-18 лет, есть интересные музыканты?
— Есть, конечно! Никогда не нужно человеку отказывать в его перспективах, даже если они кажутся на данный момент несколько туманными: всё возможно изменить, когда человек работает над собой. А работать над собой он будет, если у него будет мотивация и вера в свои собственные силы.
— Замечательный петербургский пианист – к сожалению, ныне уже покойный – Игорь Урьяш как-то сказал, что «мы играем чужую музыку, но делаем это своей биографией». А если ещё нет биографии?
— Я в преподавательской деятельности сталкиваюсь именно с тем, что у молодого человека в 15 лет ещё нет биографии, а он уже стремится играть серьезную музыку. И это очень слышно. У больших музыкантов, как правило, биография есть, и она всегда слышна в их исполнении.
— В ходе Ваших многолетних гастрольных туров Вы видели, наверное, полмира? А как бы Вы описали Петербург – какими словами, образами, музыкой?
— Петербург существует для меня одновременно на многих уровнях. Есть Петербург, когда ты приезжаешь на три дня погулять, и радуешься тому, что ты видишь вокруг себя. Например, прекрасную архитектуру, балдеешь от того, что она вся не вылизана идеально, не прокрашена. Ты видишь её «с красотой отпечатка времени», как говорят японцы. У них есть специальное слово, обозначающее красоту в вещах, тронутых историей. Вот это про Петербург. Это одна сторона. А если ты погружаешься в музеи, концерты, выставки, театры и т.д. – это другая сторона. Третья сторона – это люди. И чувствуется, что есть какие-то флюиды, исходящие от людей, причем одни – у петербуржца, другие – у москвича. И возможно, гражданин какой-нибудь другой страны и не понял бы этих нюансов, но мы это как-то всё считываем. Все русскоязычные, но тем не менее. На уровне исполнительского искусства это тоже слышно. Когда задают вопросы про различия исполнительских школ, мы всегда встаем перед фактом мощной индивидуальности, потому что индивидуальность, в конце концов, превыше этого всего. И, тем не менее, опять же на каком-то уровне ощущений, всё равно можно догадаться (может быть, это ощущается именно тогда, когда ты знаешь место происхождения человека, где он воспитывался, рос, получал образование). Если бы не знал, может, и не догадался. Но общего между москвичами и жителями Петербурга всё равно значительно больше. И то, о чём мы говорим – почти неуловимые нюансы…
— С какими дирижёрами Вам доводилось в Петербурге играть и что можете об этом сказать?
— Мне приходилось в Петербурге играть и с московскими дирижёрами. Последний мой концерт, например, был с Юрием Симоновым. Одно из первых моих выступлений с оркестром в городе на Неве было с маэстро Александром Титовым в Малом зале Филармонии на Невском, 30: мы играли 20-й концерт Моцарта. Это был прекрасный концерт и замечательное сотрудничество. А вообще мой главный друг в Питере – это Фабио Мастранджело! Фабио замечательный, Фабио великолепный! Он как раз из тех, после кого, когда его видишь в деле или в жизни, у тебя потом улыбка не сходит с лица. И ты любишь своё дело больше, чем прежде, и ты в восторге от того, что это можно разделить. И он просто такой двигатель, вдохновитель!